Уже март. Как быстро летит время. Вокруг всё кружиться, меняется, растёт, цветёт, даёт жизнь новому и умирает, а ты застыл среди круговерти жизни и смерти, не принадлежащий этому миру, и не нужный там, за гранью. Повис, как муха в янтаре, застыл, не замечая, секунда прошла или вечность - это больше не интересно. Снег за окном, или дождь, выглянуло ли солнце, навалились тяжёлые сумерки - какая разница? Хочется жить, но получается только существовать. Быть может, просто ты уже умер, и не заметил этого? Придумал себе Ад, наполненный пустотой и пеплом, поселил рядом единственное светлое воспоминания, пытаешься дышать и улыбаться. Может, проще перестать цепляться за жизнь Амикуса Керроу, убить его, придумать новое лицо и имя, новую жизнь?
"Имейте мужество жить, ведь умереть может каждый", - уже забылось, кто и в какой книжке это написал, но мысль верная. Когда становишься ненужен себе - проверь, нужен ли ты кому-то другому.
Да, нужен. Сестре всё ещё нужна помощь, она всё ещё зависима от того, кто стал причиной её проклятия. Какая ирония. У Судьбы паршивое чувство юмора. Особенно ярко чувствуется насмешка высших сил, когда Алекто с горячностью доказывает, что ближе брата у неё никого нет, и любит она лишь его. И за эти месяцы в исцелении не продвинулся её брат ни на йоту. Вымолить пощаду у Небес невозможно, можно лишь отсрочить исполнение приговора.
Кажется, Судьба уже наигралась, и спешит исполнить приговор раньше, чем проклятие. Или она решила, что тратить на этих двоих редкое проклятие глупо. Зачем, если сами раньше с ума сойдут. Они убили свой Дом, а он был единственным, кто здесь их ждал. Развалины, в которых они ютятся, никогда не станут защитой и опорой, этому месту на них плевать. А старые друзья и верные враги уже напали на след. Осталось отнять свободу, и всё будет потеряно. Как в сюрреалистическом кошмаре, страшном сне воспалённого мозга, человек роет себе могилу, спускается в неё и ждёт, пока его засыплет. Ждёт день, два, неделю, месяц. Потом начинает временами выбираться из могилы, воровать в магазинах еду, даже стирать рубашки. И возвращаться в яму уже не хочется. Но его не спросят - придут и поставят условия, одним из вариантов которых будет возвращение в могилу, но теперь уже навсегда. Хочешь? Уже нет. Ну так борись!
"Борюсь. Как могу. Полнолуние пережили, и на этом спасибо. Но эти следы вокруг дома меня с ума сведут" - ночные гости долго бродили вокруг, но не заходили внутрь, не скреблись, не выли. Их вообще можно было не заметить, если бы он таились. Но они пришли не как лазутчики, а словно...посланцы. Их вожака с ними не было. Стало быть...стало быть, вожака Амикус знает, раз он сам не ведёт слежку.
"Сивый? Может, это и к лучшему. С этим зверем можно договориться. Только что ему нужно, дьявол задери этого волчару!"
Амикус злился. Выкопанная им могила уже не казалась привлекательной, а туман рассеивался, позволяя видеть горизонты больше, чем только сегодняшнего дня. Но чем ближе оказывались чёртовы волки, тем яснее чувствовался на шее поводок. Если раньше стая Сивого была у Тёмного Лорда не в большом почёте, и Пожиратели позволяли себе пренебрежительное отношение, то теперь оборотень всласть отыграется на аристократах.

Понять, что происходит, несложно, если знаешь, куда смотреть. Это точно так же, как на охоте в лесу. Мелкие запутанные следы в траве - заяц пробежал, обломанные ветки деревьев - испуганный олень. Сгорело фамильное поместье Кэрроу - прежние владельцы вернулись в страну. Это, конечно, была догадка, которую нужно проверить, но это неважно. Сивый никуда не торопился, ждать он умел, а за последние годы научился ещё лучше. Да и до полнолуния времени оставалось совсем ничего, а тогда проверить своё предположение Фенриру было легче лёгкого. След он взял быстро, убежище Кэрроу нашёл без труда, но в гости сразу же не пошёл. Сейчас важно было продумывать каждый шаг. нужно было выждать подходящий момент и прийти к этим двоим на позиции силы. А для этого в первую очередь стоило выяснить, чего ради Кэрроу вернулись оттуда, где они успешно прятались столько времени, и что им нужно в Англии, где им по-прежнему шагу спокойно ступить нельзя, не опасаясь за свои шкуры.
Так что Сивый установил за ними слежку. Ему было важно узнать как можно больше. Куда выходят. Чем занимаются в своём убежище. Затевают ли что-то. И, главное, какие у них слабые места.
И очень скоро слежка дала свои плоды. Выяснить, зачем Кэрроу явились, правда, не удалось. Амикус бывало пропадал неизвестно куда (следить за ним слишком явно всё же не стоило, да и заметать следы Пожиратели, пусть и бывшие, умели хорошо), а Алекто всё чаще оставалась в четырёх стенах. И очень быстро Сивый по донесениям понял, что она-то и есть слабое звено этой парочки. А потом и сам в этом убедился, пару раз проследив за ней самостоятельно. Женщина явно была слаба, похоже даже больна. Это был отличный козырь, если  только удастся его разыграть.
Фенрир предварительно разузнал всё у Джо. Она сказала, что придётся, конечно, потянуть за разные ниточки, чтобы раздобыть всё необходимое, но пообещала, что сможет помочь. Всё складывалось лучше не придумаешь, похоже козырь оказался крупным.
Сложнее всего было с Краучем. Он с самого начала-то, как стало понятно, что Кэрроу в Англии, рвался к ним, а уж как услышал про болезнь Алекто, так ещё пуще начал. Пришлось рыкнуть на него пару раз, но вроде понял, что сначала надо с делами разобраться, а потом уже людей шокировать воскрешением их друга, или кем там Барти был.
Так что, решив, что время наконец настало, Сивый пошёл один. Несколько волков из стаи тёрлись неподалёку, но это скорее было психологическое давление. Как и то, что за последние пару недель они подобрались совсем вплотную, дали себя заметить. Этакий непрозрачный намёк Кэрроу, что и их увидели и что скоро надо будет ждать гостей.
И похоже расчёт оправдался. Эти двое нервничали, напряжение буквально витало в воздухе обветшалой комнаты, в которой расположились брат и сестра. Фенрир вошёл в дом беззвучно, остановился в дверях комнаты, наблюдая. На него пока не обратили внимания, он умел быть незаметным.
-Ну как же, захотелось повидаться со старыми боевыми товарищами, - насмешливо протянул Фенрир, дав о себе знать, как только в тревожной тишине раздался вопрос Алекто. Оборотень стоял, облокотившись спиной о дверной косяк, скрестив на груди руки. Обманчиво расслабленная поза, однако он внимательно наблюдал и был готов тут же сменить эту расслабленность на боевую стойку, если кому-то из Кэрроу вдруг придёт в голову показать, как ему здесь не рады, - Хотел вот узнать, как добрались на родину, как... самочувствие, - многозначительно хмыкнул Сивый и окинул Алекто долгим оценивающим взглядом. Вблизи её слабость была гораздо заметнее. Непривычная картина, но ему это сейчас только на руку. Сивый перевёл взгляд на Амикуса и продолжил, - И какие у вас планы.
Фенрир осклабился, насмехаясь то ли над собственными словами и непринуждённым тоном, то ли над возможными планами Кэрроу. Какими бы они ни были, Сивый собирался их очень сильно поменять.

"What have I become
My sweetest friend
Everyone I know goes away
In the end
And you could have it all
My empire of dirt
I will let you down
I will make you hurt"
Johnny Cash – Hurt

Алекто внимательно проследила за реакцией брата на её вопрос и она показалась ей усталой и даже безысходность во взгляде Амикуса не прибавила ей желания узнать правду. Хотя для неё правда состояла в том, что видеть предводителя оборотней ей совсем не хотелось. Если кто-то ищет их и этот кто-то не аврор, то была вероятность что либо ради мести, либо для того, чтобы привлечь к тому, отчего женщина уже хотела отойти. Кэрроу просто уже хотела пожить, а не бегать, как несовершеннолетняя, скрываясь от любого шороха. Хотя бы столько, сколько вообще ей было возможно учитывая болезнь с каждым днем лишь больше приближая её со знакомством с той, что хотелось бы и вовсе не встречать.
«Ну почему же ты иногда бываешь настолько скрытен, Амикус?» - подумала Лекс, тяжело выдыхая, но не имея лишних сил, чтобы вытянуть что-то из брата. Ей хотелось как можно дольше быть с ним рядом.
Но и этому помешали. Самым наглым образом на пороге комнаты, в которой находились брат и сестра появился Фенрир собственной персоной, да и с подготовленным опросником. Алекто так и горела желанием подцепить его, что он помнил все, что хотел выспросить или у него есть специальный пергамент для этого, потому как информация не способна поместиться в его голове. Там же столько важной информации.
Оскал оборотня и вовсе вызвал внутри женщины агрессию. Он насмехался над ней. Прямо в лицо. Это оскорбило Алекто куда больше, чем тот факт, что о её болезни тому известно. Впрочем, Амикус поднявшись с кресла поспешил оградить сестру встав перед ней.  Но это было еще хуже. Алекто не желала скрываться за спиной брата, это еще больше повеселило бы на её взгляд оборотня. Волшебники, каким ему никогда не суждено стать слабее настолько, что их приходится прикрывать. Подобных в его стае бы забили насмерть или изгнали. Отчего то в другие варианты Кэрроу не верилось. Да и смерть была бы гуманнее, чем скитание и смерть от бессилия. Смерть среди лесов, в которых ты был охотником, а стал пищей для падальщиков.
Алекто поднялась на диване  и положив обе руки на плечи брата выглянула из-за его спины. Добавлять что-то к сказанному она не стала. Амикус был в данной ситуации для неё защитой, хоть она бы и желала стоять рядом, но побоялась все испортить. Скорости реакции теперь от неё ждать не стоило, да и сложные заклинания были теперь неподвластны. По сути, она сама себе больше напоминала сквиба. Омерзительного и совершенно бесполезного.
«Для чего он здесь…ну явно не для того, чтобы просто поглумиться над моей слаботью. Не в его характере. Да и тогда не нужно было столько времени следить за нами…Им нужны волшебники. Ха…на одних клыках далеко похоже не убежишь. – В голове Алекто одно за одним рождалось предположение. Это было единственное, что она могла сейчас делать, чуть сильнее сжимая плечи брата. – Не давай ему себя уговорить на это…Амикус…мы только перестали быть рабами одного, не хватало еще помогать оборотням. – Алекто не сомневалась, что Фенриру нужны были маги. Только вот ожидать ответа становилось не выносимо. – Если еще бегать и от Сивого и его стаи, то лучше уж сразу убраться обратно заграницу…как же хочется спать…»
Алекто тяжело выдохнула и руки на плечах брата ослабли. Долго стоять даже на коленях было трудно и она опустилась вновь на диван, чувствуя что тело еще хуже реагирует на её желания.
«Нельзя Алекто…не смей… - стала проговаривать она про себя, а меж тем казалось, что комната чуть поплыла перед глазами. – Это пройдет…когда-нибудь же это должно пройти! – обхватив одной рукой амулет Кэрроу сжала его со всей силы и прикрыла глаза, но тошнотворное головокружение никак не хотело отступать. – Так не вовремя…очень не вовремя».

Отредактировано Alecto Carrow (2014-09-20 15:34:14)

Волк явился на чужую территорию как на свою, и даже ощутимая угроза со стороны хозяина норы на зверя не действует. Но бросаться на незваного гостя хозяин не спешит. Слишком мало осталось сил, последние крупицы стоит приберечь на крайний случай. «Зверь, загнанный в угол, сражается на смерть» – набившая оскомину аксиома. Эти углы, кажется, никогда не кончатся, а желание драться на смерть, драться, чтобы умереть, посещает всё чаще. В дружески протянутой руке - кусок отравленного мяса, а участливый взгляд смотрит на тебя через окошко прицела. И что ты будешь делать? У зверя нет возможности обратиться к Небесам или Аду, а ты можешь. Преисподняя услышит тебя прежде, чем ангельский сонм, и вот уже перед тобой сам чёрт, предлагает спасение в обмен на…Он никогда не скажет цену сразу, только после того как ты поймёшь, что другого пути нет, и будешь готов согласиться на любой контракт. Попросит он, разумеется, душу. Ты вытащишь на свет оборванные лохмотья и осколки – то, что от твоей души осталось, а чёрт будет воротить нос. И теперь уже ты на коленях умоляешь его взять то последнее, что у тебя осталось, выпрашивая в обмен минимальную цену.
Нравится картина? Нет. Ну так и хватит с тебя, наторговался с Дьяволом вдоволь, и прекрасно знаешь, что свои обещания такие как он не выполняют.
- Лекарство, говоришь, - устало протянул Амикус, выпуская из сжатого кулака палочку и вынимая руку из кармана. Туго натянутая внутри струна звенела от напряжения, отдаваясь гулом в голове. – Хочешь помочь… - совершенно бесцветный голос, бесцветные глаза. Вся краска скопилась где-то внутри, горькая и жгучая, как кислота, разъедающая изнутри. Стеклянный взгляд прошёлся по Алекто, побледневшей до синевы, по тускло мерцающему в убогом свете амулету на её шее. Всё бесполезно. Сидеть на коленях возле неё, держать холодные ладони в своих и греть дыханием, шептать слова утешения…Метаться, задыхаясь, по всей Европе, разоряя аптеки и книгохранилища…Замирать на мгновение перед убогими церквями в захолустьях, где с старых витражей печально смотрит Дева Мария…Нет больше сил. И нет больше сил верить.
Развернувшись спиной к ухмыляющемуся оборотню, Керроу шагнул в сторону от пятна света, закутавшись в спасительный сумрак. Раздался тонкий звон стекла. Дешевое и крепкое вино в початой бутылке возмущённо плеснулось, высказав всё, что оно думает о таком способе успокоить разум. Да, пожалуй, горечь, прокатывающаяся по глотке и обжигающая желудок, не помогает думать. Зато помогает не сойти с ума. Очень помогает сводить с ума других.
Секунду Амикус разглядывал потёртую этикетку, а потом резко запустил бутылку в стену. Стекло, пролетев над головой Фенрира Сивого, с треском разорвав тишину, врезалось в хлипкую стену, оставляя на драных обоях багряные потёки вина. В следующее мгновение мужчина оказался в шаге от оборотня, едва сдерживая ярость, готовую выплеснуться наружу. Глаза потемнели от злости, на седеющем виске билась жилка, а кулаки сжимались, словно Амикус хотел вцепиться гостю в горло.
- Ты думаешь, я ничего не делал?! Думаешь, я не пытался её спасти?! – он кричал, не имея ни сил, ни желания себя сдерживать. -  Спаситель явился, а я должен на коленях стоять, верно?! – внутри что-то оборвалось, от спокойствия и собранности не осталось и следа. Хотелось кого-то убить, кому-то причинить боль, сильную, по-настоящему сильную боль. Хоть толику той муки, что струиться по жилам сейчас, отравляя разум. Обойдя Фенрира, Керроу приблизился к стене, о которую разбилась бутылка. Он смотрел на это красное пятно так, словно увидел только что. Размахнувшись, он ударил по гнилым доскам кулаком, потом ещё раз, оставляя вмятины на мягком податливом дереве. Руки окрасились красным, будто кровью, и Амикус прислонился лбом к холодной стене. Потом повернулся лицом к оборотню, и пугающе спокойным тоном произнёс, - Это не болезнь. Это проклятие. И не человеческих рук творение. Ты много знаешь лекарств от проклятий самой Магии?

Фенрир ждал и наблюдал за Амикусом, сосредоточив всё внимание на старшем Кэрроу, поскольку решение очевидно было за ним. Амикус с ответом не спешил, разговор о деле оказался не из приятных, ну да так всегда и бывает. В глазах мужчины усталости было пополам с отчаянием. Да, делать выбор сложно всегда, особенно когда на самом деле он давно за тебя сделан, и всё, что ты можешь - бессильно трепыхаться, пытаясь сопротивляться и понимая, что это бессмысленно, а ты загнан в угол и есть лишь один путь - тот, в который тебя тычут мордой. Сивому было одновременно легко и невероятно сложно понять Кэрроу. Он знал, что значит быть загнанным в угол. Вот только волки уж очень любят жизнь, даже когда она им злобно скалится и готова вцепиться в глотку. И не задумываясь сами откусят себе лапу, лишь бы выбраться живьём из расставленных судьбой капканов. И уж точно не станут они цепляться за тех, кто не просто слишком слабы, чтобы выбраться самостоятельно, но ещё и другого за собой понять готовы. А Амикус вот цеплялся изо всех сил, отчаянно цеплялся за Алекто, добровольно спускаясь за ней в ту самую яму. Сивому это, конечно, было лишь на руку, давая возможность заполучить сильного союзника, но понять этого оборотню было не дано.
Когда Амикус наконец заговорил, голос его звучал бесконечно устало, от внимательного взгляда Фенрина не укрылась и вытащенная из кармана, свободная от палочки рука. Но расслабляться он не спешил - радоваться капитуляции было ещё рано, а опытный и загнанный в угол боец и с голыми руками может быть опасен, даже если на них нет когтей. И ожидать от него можно чего угодно. Например, бутылки с дешёвым пойлом, пущенной тебе в голову.
Фенрир среагировал мгновенно и вовремя сделал шаг в сторону, но осколки встретившейся со стеной бутылки просыпались ему на рубашку. И совершенно неважно, целился ли Кэрроу и впрямь в него, или просто швырял свой снаряд, не глядя. Оборотень подобрался, от былой нарочитой расслабленности не осталось и следа - собранный зверь, готовый к драке и не собирающийся давать противнику спуску. Откуда-то изнутри мгновенно поднялась злоба и желание ответить на удар ударом. На яростный взгляд подлетевшего к нему Кэрроу Сивый ответил таким же. Ещё один хотя бы намёк на движение от Пожирателя, похоже готового вцепиться в него, и оборотень напал бы первым. Но как ни странно крик Амикуса подействовал отрезвляюще. Пускай в жилах горела мгновенно вспыхнувшая злость, а на агрессию хотелось ответить агрессией, Сивый сюда пришёл не за этим. Он нынче дипломат и должен языком трепать, а силами они помериться ещё успеют.
- Это лишнее, - с усилием подавляя бурлившие внутри эмоции, сдержанно заметил Фенрир, усмехнувшись, - Мне не нужно, чтобы передо мной пресмыкались, - небольшая пауза, но продолжать, что же ему нужно, Фенрир всё ещё не стал, - И ты пытался, я в этом и не сомневаюсь. Но похоже твои попытки ни к чему не привели, не так ли? Ну так что, откажешься от ещё одной, когда тебе предлагают помощь?
Но вот слова о проклятии стали для Фенрира неожиданностью и очень неприятной. О проклятьях он знал пожалуй лишь, что разобраться с ними чертовски сложно, зельями да припарками тут не обойдёшься. В голове тут же завертелись варианты, как можно выкрутиться при открывшихся обстоятельствах. Всё у той же Джо должны быть связи и по этой части, эта проныра кого только не знает. У Кегга тоже можно повыспрашивать, он и сам головастый и тоже имеет знакомства в самых порою неожиданных местах. Действовать придётся быстро и не так продуманно, как хотелось, но сейчас главное ответить Кэрроу и дать понять, что его предложение по-прежнему в силе.
- Болезнь, проклятье, всё равно. Я от своих слов не отказываюсь и всё ещё готов предложить помощь, - сообщил Сивый и хотел добавить что-то ещё, но тут подала голос Алекто. А ведь он, признаться, успел даже почти позабыть, что предмет их разговора находится в этой же комнате.
- О как интересно, - вполголоса обронил Фенрир. Похоже Кэрроу и сама не знала, что с ней. А это любопытно... И выглядит она конечно ужасно, кажется, даже хуже, чем несколько минут назад, когда он вошёл в комнату. Тень тени той эффектной яркой Пожирательницы, которой она была. Есть ли вообще шанс её спасти или он зря тут воздух сотрясает вот уже битый час? А спасти надо, ведь эта дьявольщина, чем бы она ни была, утянет за собой и сестру, и брата, за которого она так отчаянно цепляется и которого зовёт, даже находясь на границе между сознанием и отключкой. Глупо, как же глупо так цепляться друг за друга.

Ядовитый воздух любимой родины отравляет, а может проклятие бежит по жилам, или просто у брата с сестрой и вправду сердце одно на двоих. Быть может, если остановится сердце в груди брата, сердце сестры сможет забрать отпущенные ему удары себе? А если меньше дышать будет он, ей станет дышать легче? Или наоборот, следует заставить себя жить, дышать, двигаться, и тогда она сможет выжить? Речь уже не идёт о жизни, и даже в исцеление в каком-то возможном будущем Амикус не верит, а только о выживании, о том, чтобы прожить этот день, и завтра утром увидеть рассвет. И увидеть его не в одиночестве. С каких пор он начал бояться темноты и тишины? С тех пор, когда начал прислушиваться к чужому дыханию, лёжа ночью без сна. Когда прикосновения холодной руки стало пугать до дрожи? Тогда, когда он просыпался в тишине и кидался к второй кровати, чтобы сжать в пальцах тонкое запястье. А ведь ответ и решение всегда были рядом, совсем рядом.
Предложение помощи, как заманчиво. Настойчиво предлагать помощь, даже если на вас кричат, даже если вы очевидный нарушитель границ и спокойствия. Чем больше тот, кому предлагают, сопротивляется, тем будьте твёрже и уверенней. Не бойтесь, удостоившийся вашего внимания помощи не примет, разве что мир перевернётся вверх тормашками и солнце рухнет на землю. Не примет, и вам не придётся напрягаться, но потом сможете сказать, что сделали всё возможное. А невозможного от вас никто не требует. Другое дело, если вам нужен результат, а не репутация.
Кто из этих троих зверь? Оборотень, демонстрирующий чудеса самоконтроля? Или эта бледная женщина, больше похожая на призрака, хватающаяся за имя брата? Нет, единственный зверь - мужчина у стены в кровавых подтёках вина. Он никогда не превращался в волка, но выть иногда безумно хочется. Он сам уничтожил своё логово, потому что там засели чужие ему щенки. А теперь бесится, словно попал в капкан и не может высвободиться. Он отгрыз бы себе лапу, чтобы обрести свободу, но в капкан попал не он, а та, без которой он не уйдёт в безопасную чащу. А ведь ответ и решение всегда были рядом, совсем рядом.
Если для того, чтобы убедить упрямца, нужно было перевернуть землю вверх тормашками и поменять местами Рай, Ад, Землю и Честилище, то на сколько же Фенриру понадобились Керроу, если он сумел провернуть даже такое? Ещё один чёрт, и этот точно оправдывает любимое ругательство, его не иначе варить в котлах замучились, уж больно жестковат, и отправили мариноваться дальше, в проклятый людской мир. Барти Крайч, младший, собственной персоной.
Друг...Эхо прошлого, или сна, галлюцинации, другой жизни? "Дружба до гроба", продлившаяся от силы несколько лет, но это было вечность назад, двадцать лет, или уже больше? И с тех пор один был почти мёртв, другой хуже чем мёртв. Но как, оказывается, всё просто!
"Разрешите представиться...предвосхищая вопросы...живой...не растение...чуть не умер..."
Слова едва достигают измученного разума, если от разума ещё что-то осталось. Но за что-то в черепной коробке мысли цепляются, собираясь в спутанный комок. Взгляд скользит от ожившего мертвеца на умирающую живую, что зовёт по имени. Но от стены, когда между сестрой и братом стоят волк и чёрт, брат уже не видит её лица. Он хотел бы быть сейчас рядом, стоять на коленях у кровати, рассказать правду, которую скрывал много месяцев, увидеть гнев, презрение, сожаление, получить своё наказание за тяжкий грех и очистить душу. Но теперь рядом с ней будет стоять другой, тот, что пришёл на помощь, тот, кто быть может, и вправду сможет спасти.
"...на что готов пойти твой брат ради тебя?" - вопрос, будто обращённый и не к Алекто, конечно, не к Алекто.
"А ведь ответ и решение всегда были рядом, совсем рядом".
- Делай, что хочешь, - бесцветным голосом произнёс Амикус, и вышел, не глядя ни на кого. Дверь, со скрипом впустившая Крауча, тем же скрежетом проводила Керроу.

Наша кровь уходит в песок,
Позабудь ее, и она
Прорастет тугою лозой

Злость, бурлившая в крови, испарилась, будто и не было. Не было напряжения, ожидания, надежды. Ничего, осталась только пустота. Прошлогодняя трава заплеталась под ногами, пока человек медленно шёл, не зная куда, просто смотря под ноги. Холодный мартовский ветер забирался в складки одежды, ничуть не гревшей, трепал рукава посеревшей рубашки и рваный ворот мантии, будто спрашивая, "и в этом как ты пережил зиму?" А кто сказал, что зима закончилась? Да и не такая уж она холодная, есть вещи куда холоднее, чем ветер и снег. Обжигает холодом одиночество и отчаяние, пустые надежды и ненависть, не находящая выхода. Но ещё холоднее от того, что всегда знал, как от этого избавиться, но струсил, причинив много боли дорогому человеку.
"Это нарушенное обещание. Обет. Непреложный Обет заканчивается смертью клятвопреступника. Практически любое проклятие спадает со смертью проклятого, или проклявшего. До Малфоя мне не добраться. Тогда...ответ и решение только одно"

Пусть укроет цепи следов моих иней,
Чтоб никто найти их не мог

И снова Сивый ждал, мысленно продумывая аргументы, которые ещё можно привести. Не самое привычное для него занятие, оборотень привык просто брать, что ему нужно, не размениваясь на болтовню и уговоры. Но на этот раз без них никуда.
Ответа он так и не дождался. Визгливо скрипнула дверь, кто-то вошёл, Сивый резко обернулся и едва не набросился на вошедшего. Проклятье, да какой чёрт этого дементорами недоцелованного принёс? Ему же ясно велено было сидеть в логове и не рыпаться. Нетерпеливый дружелюбный снова почти труп. Потому что если сейчас из-за него всё с Кэрроу сорвётся, Сивый его попросту пришибёт. И дело даже не в том, что оборотню до смерти нужна парочка волшебников с, как только что выяснилось, огромным грузом проблем в придачу. Если уж на то пошло, так разыскать их была изначально идея Крауча как раз. Но Фенрир за неё взялся, приложил немалые усилия, чтобы это сделать, и уже строил планы, рассчитывая на сотрудничество Кэрроу. И если сейчас все эти планы рухнут из-за одного нетерпеливого идиота, которому захотелось побыстрее разыграть воссоединение бывших друзей, или кто они там... То у Сивого появится отличная кандидатура, на кого свалить всю вину и выместить злость.
Что он там за краткий репортаж о своей жизни за последние двадцать лет говорит? Ну просто прекрасно, это же именно то, что нужно, когда Алекто еле живая от очередного приступа этого её неведомого проклятья, а Амикус рвёт и мечет и готов... А чёрт его на самом деле знает, на что он готов. А вот, кстати, и выход старшего Кэрроу. В буквальном смысле выход, между прочим. Никак не отреагировав на появление слишком живого и бодрого для трупа или овоща Крауча, Амикус попросту вышел из комнаты, заставив не смазанные петли двери ещё раз жалобно заскрипеть. Что творится в голове у бывшего Пожирателя, Сивый перестал понимать окончательно. Зато исчезновение Амикуса как будто бы вернуло ему самому способность реагировать на происходящее вокруг. Оборотень одним движением преодолел расстояние, разделявшее их с Краучем, и резко схватил того за грудки, дёрнув на себя:
- Какого чёрта ты творишь? - глухо прорычал он в лицо Барти, - Какого чёрта ты сюда явился?
Опасаясь, что не сможет сдержаться, Сивый со злостью оттолкнул Крауча, заставив того пошатнуться, и обернулся к подавшей голос Алекто. Ну конечно, брата ей подавай, этих двоих будто замкнуло друг на друге.
Издав какой-то нечленораздельный звук, больше всего похожий на злобное рычание волка, Сивый вновь обратил своё внимание на Барти:
- Она на тебе. Хотел разыскать - наслаждайся общением, а я умываю руки, - и добавил, подойдя вплотную и понизив голос, - Но только попробуй не убедить её, что мы им нужны.
С этими словами Фенрир широким шагом вышел из комнатушки, напоследок задев Барти плечом и едва не сорвав несчастную дверь с петель. Кажется, от её хлопка на пол приземлилось несколько отлетевших от косяка щепок.
Несмотря на последние сказанные Барти слова, специально разыскивать Амикуса он не собирался. Слишком много головной боли становилось от них с сестрой, пока что гораздо больше, чем потенциальной пользы. Однако Кэрроу никуда уйти не успел, всего лишь на несколько метров отойдя от дома. Так что нагнать еле плетущегося мужчину оборотню не составило никакого труда.
- Ну и что ты собрался делать, Кэрроу? - поравнявшись с ним, равнодушно поинтересовался Сивый, бросив на мужчину косой взгляд.

Магглы верят, что призраки - это души, не нашедшие покоя ни при жизни, ни после смерти. Чего люди ждут от смерти, собственно? Не райской жизни по ту сторону мира, на самом деле, а забвения. Любое существование за гранью, о которой ничего не известно, страшит и ужасает, потому и молятся оставшиеся за упокой души ушедших.
А какие молитвы произносить за тех, кто уже не отличает рай от ада, не чувствует земли под ногами, и видит в смерти не цель, а средство. Кто они, эти люди? И люди ли ещё, а не призраки? Когда и как умер вот этот человек, почему он не заметил, как остановилось сердце, как воздух стал горек и пресен? Он просто привык к тому, что Смерти он не нужен, но быть может, это очередная уловка коварной властительницы Вечности, и она лишь усыпила бдительность, чтобы легко и просто обокрасть простофилю, забрав последнее, что осталось.
Холод уже не пробирает до костей, влажный ветер треплет волосы и полы плаща, будто не понимает, почему с ним не хотят играть в весёлую игру "закутайся теплее, а я найду лазейку". Тепла тоже больше нет, если ему неоткуда взяться изнутри, снаружи точно не найдёшь. Вино не горячит, пища не утоляет голод, потому что голода давно нет, сон не излечивает от усталости а лишь добавляет тревоги и отчаяния.
Пожалуй, это последнее от прошлой жизни, которую можно было назвать жизнью - немного эмоций. Как огонёк слабой тонкой свечи, не разгоняющий мрак, но светящий маяком во мраке, когда весь прочий свет угаснет. От этого огонька не согреться, но всё же люди подносят холодные пальцы, почти обжигаясь и грозя затушить огонь дыханием и неровным движением. Кто-то спрячет свечу ото всех, и будет в одиночестве следить, как язычок пламени пожирает фитиль, и хранить про запас ещё свечу, быть может, не одну. А другой зажжёт все сразу, озарив светом всех вокруг. Третий же попробует от свечи зажечь тонкую лучину и развести костёр. Только вот беда - всё дерево вокруг сырое, искрит и дымит, но не загорается, а дым режет глаза и застилает взор. Мертвецам не нужен этот огонь, напротив, они ищут спасения от него.
А ты ищешь спасения не для себя, и не от огня.
Дай мне хвороста, и я смогу вновь развести огонь.
Одинокая тень на краю оврага качнулась, замирая, в раздумьях или нерешительности. Так смотрят и молчат люди, когда не могут решиться на что-то неприятное, и всё ещё ищут другое решение. Быть может, даже малодушно желая, чтобы кто-то подсказал это решение, уговорил, переубедил, строго велел не заниматься ерундой и пообещал бы, что всё будет хорошо. Так было...когда-то, лет тридцать назад, или больше. С тех пор наследник славного богатого Рода наделал такое количество ошибок, что старик Эрсус уже, наверное, дырку протёр в гробу. И с каждой попыткой всё исправить становится только хуже. Вот результат - последние наследники вне закона, поместье уничтожено, а Род на грани вымирания. Каким же глупцом ты был, Амикус Керроу, когда поставил интересы других людей и нелюдей выше своих собственных.
Видишь, к чему это привело? Чужие цели, ловимые с жадностью, стремления, предложенные Хозяином...Ты никогда не умел найти грань допустимого, всегда перегибал палку, и в радости, и в отчаянье, в любви и ненависти, в мире и войне. Закрой глаза на минуту, вздохни глубоко и подумай. Быть может, ещё не всё кончено, и ты по привычке слишком рано делаешь выводы? Если есть ещё возможность всё исправить...
- Когда я спросил тебя, зачем мы тебе понадобились, ты не ответил, - долгая пауза после вопроса Фенрира, казалось, уже не будет прервана звуком, но Керроу всё же заговорил. - Ты предложил помощь, но это не причина, а следствие.
Амикус повернулся лицом к оборотню. Он сейчас был почти так же спокоен, как перед тем, как бросил в стену бутылку с вином. Только сейчас под рукой не было бутылок, а вот собеседник сам выглядел весьма раздражённым, хоть и звучал голос равнодушно. Керроу усмехнулся.
- Уже жалеешь, что связался с нами? И всё таки, зачем мы тебе. Не Барти, его мотивы мне понятны. А тебе.
Барти, конечно, отдельная история, но со всем нужно разбираться последовательно. Надавать старому товарищу подзатыльников и обнять его Амикус ещё успеет, когда весь этот кошмар останется позади. Если он останется позади. Чтобы сдвинуться с места, нужна цель. Нужен огонь и факел, чтобы найти дорогу, и не свернуть в бездонное ущелье, плутая в темноте.

Почти все воспоминания Фенрира Сивого относятся к его жизни в Стае. Да, конечно, родился он человеком, но слишком мало времени провёл среди людей. А значит не успел нагородить вокруг себя сложностей, запретов и правил, которые они так любят. Всю жизнь Сивый существовал по законам природы, а они отличаются простотой и прямолинейностью. Дерись за своё место под солнцем и тем более под благословенной луной, выцарапывай его когтями, выдирай зубами. Делай всё, что придётся, чтобы получить необходимое. Склоняйся только перед тем, кто сильнее, и только пока не сможешь сам стать таковым.
Всю жизнь Сивого вели звериные инстинкты и простые побуждения – голод, жажда крови, похоть, инстинкт самосохранения, ответственность за собственную Стаю. Всю жизнь Сивый жил мгновеньем, от луны к луне, не строя планов сложнее, чем как бы не околеть грядущей зимой. Сейчас планы у него были, но по-прежнему простые, подчиняющиеся всё тем же основным инстинктам. Оборотень никогда не любил сложностей, ему была чужда любая рефлексия, на его взгляд, лишь создающая из воздуха лишние проблемы.
И, как казалось Фенриру, сейчас он видел этому наглядное подтверждение. Амикус Керроу, запутавшийся в собственных размышлениях и клубке эмоций, таком тугом, какой может быть только у людей. Сивый сейчас даже не удивился бы, скажи ему кто, что проклятие Алекто, порождённое самой магией, старший Кэрроу сам себе надумал и каким-то образом воплотил в жизнь. Каким, это уже не к нему вопрос, Сивый в сущности магии и её порождениях не смыслил ни черта, но зато отлично знал, что от лишних раздумий одни неприятности. Совсем очертя голову действовать, конечно, тоже не дело, но и если слишком долго думать, с какого боку к косуле подойти, так она убежит, и вся Стая останется голодной.
Фенрир хмыкнул, услышав слова Керроу. Он уж было решил, что они так и будут стоять, молчать и свежим воздухом, мозги прочищающим, дышать. Ан-нет, Амикус решил вспомнить, что так и не получил ответа на свой вопрос.
- Смотря, что из всего этого выйдет, - ухмыльнулся Фенрир на проницательное замечание мужчины, но тут же посерьёзнел. Вопрос, заданный Амикусом, тоже был не из простых. Волк обычно берёт, что нужно, а не объясняет, зачем оно ему понадобилось, - Тебе не надоело всё это, а, Керроу? – поинтересовался Сивый, кивнув на обветшавший дом и обведя взглядом его запущенные окрестности, - Прятаться по всяким крысиным норам, бояться выйти из дому в собственном обличье, шарахаться от каждого шороха. Мне вот надоело, а я ведь даже не аристократ какой и давно уж к этому привык. Но ведь те, кто ходят, не таясь, ничем не лучше, наоборот, глупее и трусливей, - в голосе оборотня отчётливей стали слышны рычащие нотки, - они все почти – дичь, но их много, вот и храбрятся. Но, как по мне, пришло время взять своё. А для этого мне нужны союзники.

"Пока ты на этой стороне, ты сам знаешь, что тебя ждет
Вставай, переходим эту реку вброд..."
Значит - это война. Пока ещё так, пишется с маленькой буквы и произносится без трепета. Может, так всё и останется, и скоро от старый воинов, затевающих новую битву ничего не останется, и летописи не уделят им даже строчки. Но, быть может, что уже совсем скоро новые имена будут произносится со страхом и только шёпотом. Хочешь ли ты, чтобы твоё имя боялись произнести? Хочешь стать тем, кому ты когда-то служил, и ввести в рабство других? "Дракон умер, да здравствует Дракон!" Не ты убивал чудовище, но ты встал на путь, который может когда-нибудь привести тебя к его логову, к его короне. Жестокости тебе хватит, жажду мести заботливо разожгут, и скоро ты забудешь, зачем всё это затеял. Восстановление справедливости? Справедливости нет, и, восстанавливая её, ты станешь для кого-то тираном. Справедливость есть у зверей. Волк возненавидел, волк отомстит, и снова счастливо будет охранять свою стаю, ведя её к счастью и благополучию. Смерть одного для жизни другого - только это по настоящему честно. Пообещай себе, что не причинишь вреда тому, кто не делал зла тебе, можешь даже дать пафосную клятву. И не переживёшь середины осени, ибо "нарушивший гейс умрёт на Самайн". Сколько таких борцов за справедливость стали клятвопреступниками? "Взять своё..." В запале обязательно прихватишь чужое. И всё вернётся на круги своя - кто-то будет пировать в замках и дворцах, а кто-то - прятаться в крысиных норах. Может, это и есть справедливость, что движет этим миром? Тогда кто ты такой, чтобы сопротивляться...
- Значит, это война, - тихо произнёс Керроу, глядя на Фенрира. Ветер выл где-то в овраге, в тёмном небе вспыхнула далёкая и короткая молния, за ней разлился по долине приглушённый гром. - Это будет не охота на дичь, это будет война, Фенрир. Мы начнём мстить своим врагам, но общество будет их защищать, ведь эта "дичь" теперь часть их стаи. А что осталось от нашей, что мы можем противопоставить? - вопросы эти уже не имели значения, Амикус уже согласился. Он мерил шагами  пятачок прошлогодней травы на краю обрыва, а в голове крутились планы и стратегии. Пятнадцать лет Азкабана научили думать, другого занятия там не было. - Нам нужно обокрасть тюрьму на десяток-другой узников. - Амикус остановился и снова взглянул на оборотня. - И пересмотр дела для осуждённых за Метку - дохлый номер, те, кого мы призовём в свои ряды, - оговорки "нам" и "мы" мужчина даже не заметил, на столько увлёкся, - должны ненавидеть тех, кто их туда засадил, а не испытывать благодарность. Благодарность они должны испытывать к тем, кто их освободит.
Если уж быть до конца честным, предложи сейчас кто-то Керроу помилование в обмен на предательство Фенрира и всех его союзников, Керроу согласился бы. Да, он даже испытал бы что-то похожее на угрызение совести, и боялся бы мести. Другое дело, что такое невозможно, а значит - путь только один. И это всего лишь деловой подход.
Над головой снова небо прорезала слепящая вспышка, и грохот сотряс землю под ногами. Небо казалось низким и тяжёлым, но скоро должен пролиться дождь. Дождь, который смоет всю грязь. Ветер разорвёт в клочья облака, очистив небо. Там, за облаками, солнце. Может быть оно уже кроваво-вечернее, и скоро скроется за цепью холмов. Но оно там есть. Оно уйдёт за горизонт, чтобы потом снова подняться из крови и тумана на востоке.
Первые тяжёлые капли упали на лицо, и Амикус, накинув капюшон на голову, быстрым шагом отправился к дому. Распахнутая дверь бросила тусклый луч света на парочку на полу у дивана, сросшуюся в объятии.
- Крылья расцепите, голубки. Мы покидаем это гнездо. Сейчас.