Когда высокий джентльмен с заинтересованным видом уставился на свободное место около Нериссы, девушка мысленно сжалась. Её не слишком живое воображение всё же умело рисовало ужасы сосуществования три часа с попутчиком. По всей вероятности мысли девушки отразились на её лице, так что незнакомый мистер на мгновение замешкался, а после отправился дальше по вагону, отыскивая для себя наиболее подходящее место. В будний день поздним утром желающих отправиться куда-то на электричке к счастью Нериссы оказалось не так много, так что всю дорогу она могла наслаждаться обществом исключительно самой себя, да и ещё поставить дорожную сумку на соседнее сидение. Волшебная палочка болталась где-то на дне сумки, так неосмотрительно для волшебницы, но те дела, с которыми Нерисса разбиралась, те вопросы, на которые она искала ответа, не нуждались во вмешательстве магии. Едва Сэнт-Клер увидела запрятанный за раскидистыми деревьями приют, в котором она провела детство, ей показалось, что и Хогвартс, и воссоединение с братом - всё это было причудливым сном, восхитительным, но вынужденным закончиться. Разве оказаться в сказочном мире - не мечта всех детей на свете? И даже в приюте у Нериссы нашлось бы больше подходящих кандидатур на роль юной волшебницы, но эта честь почему-то выпала именно ей. А ведь Несс ничем, совершенно ничем не заслужила билета в сказку. Зато родные стены напоминали ей о тех плохих вещах, о которых она, конечно, забыла сказать в своё время Нилу. Она замыкалась в себе, если речь заходила о приютских годах, и Нил воспринимал это по-своему, но правда была в том, что Сэнт-Клер стыдилась прошлого, стараясь его не вспоминать. Кому не хочется гордиться собой, воспринимать себя, как этакого героя в сверкающих доспехах? Но вот бывшей рейвенкловке гордиться было нечем. И теперь к её прошлым поступкам добавился ещё один не самый красивый - та неприкрытая ложь, которую она сказала Нилу по телефону. Смотреть из окна поезда на быстро проносящиеся деревья и домишки было занимательно, как и поглаживать мягкую обивку подлокотников, но правда была в том, что Нерисса отправилась домой на электричке далко не для эстетического наслаждения. Таким образом, у неё в запасе было ещё три часа, чтобы придумать для брата объяснение о том, где именно она была минувшим вечером. В то же время она старалась не думать о том, что поступает плохо, отвлечься и думать о чём угодно другом, бесстыдно тратя в пустую заветные минуты. Сэнт-Клер старалась, но так ничего и не придумала. Теперь она уже жалела, что взяла дополнительную смену в магазине. Так было бы значительно проще избежать нежелательного разговора с Нилом. В то же время её страх казался необоснованным, ведь это она оставалась реалистом, ханжой и занудой в их тандеме в то время, как её брат был очаровательным весельчаком, приковывающим всеобщее внимание. Это же его безответственность обычно ставила их обоих в неловкое положение, его легкомыслие пожирало общий бюджет с такой скоростью, что оставалось лишь позавидовать этим аппетитам. И в то же время Несс не хотела впутывать брата в собственное расследование, раскрывать ему все карты до того, как она ещё не узнала всё до конца. С одной стороны всему виной её недоверие к окружающим, стремление к предельной самостоятельности, нежелание принимать чью-то помощь в собственных делах. С другой - желание обзавестись собственным секретом, который будет настолько личным, что даже брат не сможет его разузнать. Её отношение к тем крупицам истории, которые она уже успела осторожно собрать, были настолько собственническими и эгоистичными, что она просто отказывалась ими делиться, хотя самой себе в этом едва ли могла бы признаться, это было настолько подсознательно, что попытки самоанализа у Несс не удавались.
Она двигалась, как во сне, не осознавая собственных действий, в итоге они выходили крайне неестественными, но в Бирмингеме жило много людей, и они мало интересовались просто странной девушкой, у которой не было даже никакого безумного наряда или запоминающейся внешности. Её мысли прояснились уже в тот момент, когда волшебница повернула ключ в замке и осознала, что прошло не три часа, а даже больше, раз уж она уже стояла на пороге дома. Нила могло и не быть здесь, всё же день был в самом разгаре, а в помещении стояла такая невообразимая тишина, что, зайдя в дом с улицы, Несс решила, будто бы оглохла. Впрочем, ей часто приходили в голову подобные глупости, так что она сама секундой спустя решила, что, вероятно, перегибает палку. Стоило ли отправляться на поиски Нила, чтобы уже не трястись от страха и разобраться с проблемой сразу? Нерисса рассудила, что нет, остановившись в кухне и решая, чем хотела бы насытиться в этот раз. Голод был притуплён приступами волнения, а в горле явно пересохло, так что для начала следовало бы согреть чайник. Когда Сэнт-Клер взялась за ручку, то осознала, что его поверхность ещё не остыла до конца. Значит, воду грели относительно недавно, стало быть, дома она всё же была не одна, если, разумеется, человек, который вскипятил для себя чайник, не покинул дом вскоре после этого.

Когда сестра пропадает на работе или уезжает куда-то по своими делам, не так-то сложно забыть о том, какая она пугливая и нелюдимая, а посему - встретить её оглушительным воплем, конечно, нисколько не задумываясь о том, какой эффект это на неё окажет. Крик Сэнт-Клер воспринимала, как проявление агрессии - подобно грому, который предшествует молнии, крик должен был, как правило, предшествовать удару. И даже осознавая тот факт, что Нил никогда руки на неё не поднимал, Нерисса невольно сжалась и бросила взгляд в сторону выхода, чтобы спланировать собственное отступление на всякий случай.
- Не надо на меня кричать, - тихо отозвалась волшебница, сложив руки на груди - движение, которое выдавало её жаление защищаться.  Неискоренимое желание доверять только самой себе и лишь на себя полагаться говорило в ней вместе с нежеланием делиться своими мыслями с кем бы то ни было. Нилу с приёмными семьями везло, и он знал, что на свете есть неплохие взрослые, с которыми можно весело провести время и даже обвести их вокруг пальца. Вера Нериссы во взрослых растаяла уже давно, даже заботливая Майя с появлением ребёнка утратила ореол очарования и стала просто человеком со своими слабостями и сложностями. Но в глубине души Несс лелеяла осколки воспоминаний о своих родителях, и эти воспоминания, они принадлежали только ей. С жадностью маленькой девочки она отпиралась, отказываясь делиться ими, ей казалось, если она озвучит их вслух, если впустит кого-то в них, прошлое утратит свою сказочную красоту, а ему на смену придёт только бескрайняя пустота. Домик недалеко от залива, заботливые, любящие родители, смех и улыбки - это всё то, что грело Нериссу, и она была готова отдать Нилу свои сбережения и свою нелепую заботу, но только не крохи воспоминаний. Ей бы стоило признаться, где она была и что делала, но внутренний голос категорически отказывался. Как признаться, что она вовсе не забыла родителей и по-прежнему живёт минувшим днём? Как признаться, что она с упорством барана роется в историях былого, чтобы разобраться, почему их жизнь сложилась именно таким образом? И как рассказать, что её затея потерпела неудачу? Последнее и вовсе заставляло Несс опустить руки и не пытаться больше. Вселенная не то, чтобы повернулась к ней спиной, но усмехалась, нахально глядя в глаза. Всё оказалось значительно сложнее, чем она могла подумать, и куда теперь идти? Аппетита не было, желания улыбаться не было, и ей казалось, что недовольный Нил пожирает остатки её сил, лишая возможности сопротивляться. Вот бы запереться где-нибудь, куда он не докричится, и просто уснуть, чтобы пока не думать о своём провале.
- Я же предупредила, что буду у подруги.