Больше всего сейчас хотелось упасть и не двигаться. Каждый мускул в ответ на приказ совершить движение отзывался ноющей болью, а в голове стоял туман. В сапогах хлюпала вода, рубашка и штаны промокли насквозь и липли к телу, а от рваного плаща, оплетающего ноги мокрыми полами, не было никакой пользы. Амикус попытался сдёрнуть с плеч тяжёлую ткань, но в тот же миг почувствовал глубокую и сильную боль где-то под лопаткой. Дыхание сбилось, а к горлу подкатила тошнота. Отдернув руку, Амикус придержал на лице маску, а другой рукой вцепился в рукоять волшебной палочки. В кромешной темноте под проливным дождём ничего не было видно, ни друзей, ни врагов, а звуки продолжающейся схватки всё отдалялись. Всё ещё не веря, что остался жив, Керроу оглядывался в поисках Барти. Всего десять минут назад здесь кипела борьба, на нескольких десятках квадратных метров чавкающей грязи боролись за жизнь дюжина волшебников, а теперь здесь царила почти тишина, состоящая только из звуков дождя и тяжёлого дыхания человека.
Нервы были напряжены до предела, и когда в стороне возник огонёк волшебной палочки, Амикус едва не бросил в ту сторону убивающее проклятие. Но свет приближался, и уже через несколько шагов можно было различить человека в железной маске, а прорезях этой фальшивой личины – знакомые глаза. О, Основатели и весь гардероб Мерлина – эти глаза Амикус сейчас хотел увидеть больше чьи-либо.
- Барти, - всё ещё опасаясь возвращения авроров, говорил он шепотом, но в голосе было столько несостоявшейся тревоги, что это было похоже на стон. Амикус опустил палочку, со страхом чувствуя, как немеет правая рука и  спина. Чем бы в него не кинули авроры, они попали. – Нам нужно отсюда убираться, - оглянувшись, Керроу схватил Крауча за локоть и рванул сквозь толщу пространства к дому, молясь о том, чтобы хватило сил донести себя и друга.
Авроры, окажись они в подобном положении наверняка не посмели бы уйти с поля битвы, не удостоверившись, что там не осталось раненых или убитых товарищей. У Пожирателей Смерти таких протоколов не было, да если бы и были, про них бы никто не вспомнил. Амикус был абсолютно уверен, что отступающие Розье, Долохов, Яксли и остальные не думали о том, что бросили где-то позади двух мальчишек, стало быть – им тоже не вменят в вину отсутствие благородных помыслов.
Единственным помыслом Керроу, когда он приземлился на крыльцо собственного дома, был то, как заставить себя подняться с колен и войти в дом. Пальцы правой руки уже почти не слушались, а по спине текло что-то тёплое и липкое, каждый вздох отзывался болью и странным скрипом, словно кто-то забил в спину гвоздь и тот трётся о ребро. И от этого становилось страшно, очень страшно.
- Мистер Керроу, ой, как плохо! – запричитала домовиха, едва её хозяин и его друг оказались в холе. Она смотрела господина огромными водянистыми глазами, и, кажется, едва удерживалась от того, чтобы не разрыдаться. Какая-то капля самообладания заставила служанку протянуть лапку к спине человека, но едва она это сделала, как Керроу захрипел сквозь зубы, и не глядя пнул эльфику так, что она отлетела в сторону, распластавшись на начищенном паркете.
- Не трогай меня! – Амикусу удалось подняться на ноги, но от вида нескольких крошечных пятнышек крови на полу его снова стало мутить. Впрочем, сам вид крови тут был не причём, а вот тот факт, что она оказалась не в венах, а на полу – очень даже.
Огромное зеркало в резной раме, под ярким канделябром в десяток свечей приглашало полюбоваться на себя, будто издеваясь. Под всхлипы служанки, Амикус сделал несколько шагов, держась за стену, и медленно повернулся. Он всегда считал себя сильным духом человеком, но увидеть в своей собственной спине штырь было слишком же для него. Из-под правой лопатки торчал конец узкого трёхгранного лезвия, похожего на обломок рапиры. Если минутой раньше Амикусу было страшно, в эту секунду он был в ужасе. Но только на секунду. Он знал это заклятие – боевые чары, выпускающие в сторону противника десяток таких лезвий, способных прошить его тело насквозь и пригвоздить уже мёртвого человека к стене или дереву, на вкус атакующего. Тот мракоборец не попал, он промазал, целясь в спину отвлёкшемуся мальчишке, и потому этот мальчишка ещё жив. Мракоборцы не применяют «непростительных», но кто сказал, что они не убивают?
- Барти, - несостоявшийся мертвец повернулся к товарищу. – Хочешь отомстить мне за ту встречу в подвале? – скрипя зубами, Амикус снял плащ, стараясь аккуратно снять его лезвия, за которое тот постоянно цеплялся. Лучше бы он этого не делал – рубашка основательно успела пропитаться кровью, и вид алых разводов вместе с ощущением горячей липкой влаги лишали самообладания. Отчаянно стараясь спрятать страх и растерянность от Крауча, Керроу призвал на помощь всю свою браваду и не самое лучшее в подобных условиях чувство юмора.
- Вспомни всю свою обиду, и выдерни из меня эту дрянь, -  «чёрт возьми, она скребётся об ребро!» - И не слушай того, что я могу сказать после, хорошо?
Уже развернувшись к стене и зажав зубами перчатку, он запоздало вспомнил, что некоторые разновидности этого заклинания сотворяют не подобие гвоздей, а скорее крючков. Оставалось только уповать на благородство аврората, который не понимает фразу «поймать на крючок» буквально.
«Интересно, на сколько Барти тогда был на меня обижен?»